Я не забуду вас, семпай..
Автор: Micky..

Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Бел/Фран

Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма, POV, Психология, Songfic
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Мини, 7 страниц
Кол-во частей: 5
Статус: закончен Описание:
Фран начинает понимать, что ему так дорог его семпай. Но к сожалению, поздно. После внезапной гибели Бельфегора...

Посвящение:
1,2,3,4 части
Город 312 - Останусь...
5 часть
Toshiro Masuda - Sadness and Sorrow.

Публикация на других ресурсах:
Шапка обязательна..

Примечания автора:
Пишу все, что дает мое маленькое холодное сердце, не упрекайте в неискренности^^

приятного чтения~

Глава 1
Вне зоны доступа.

Я слышал стук своего сердца. Неровный, сбивчивый. Чувствовал ужас, медленно нарастающий в моих глазах, поглощающий все мое существо. Я слышал стук вашего сердца. Тихий выдох, заставивший меня похолодеть и резко обернуться назад. Первое, что я увидел — рукоять меча, торчащую из вашей груди. Глухой удар о землю. В тот миг мир будто остановился, потеряв все свои краски, не слышно стало ни отчаянных криков, ни сурового капитана их маленького и независимого отряда. Этого хватило, чтобы я бросился назад и будто в затмении рухнул коленями на землю, размокшую от холодного дождя. Мои глаза скользнули по струйке крови, появившейся из под клинка. Остановились на лице. Холодное и насмешливое, но в то же время такое родное и любимое лицо...
-Фран..
-Да, семпай?
Вдруг вы осторожно и бережно берете мою руку своей. И одаряете такой улыбкой, от которой захотелось расплакаться. От счастья, от горя, этого я так и не понял.
-Ты дурак..
-А?
Тонкие пальцы коснулись моей щеки и откинули с лица тонкую прядь.
-Семпай?..
Рука выпускает мою теплую ладонь и бессильно падает на землю.
-Семпай??
Ответом послужило мрачное молчание. Я снова коснулся нежной руки, но ощутил лишь мертвый холод и вздрогнул. Осознание того, что Бельфегора, знаменитого и неуязвимого принца-потрошителя только что не стало, еще не могло достучаться до меня. В оглушенном мире слышны были только бешеные удары моего сердца. Постепенно вокруг собралась вся Вонгола. Никто не проронил ни звука. На лицах каждого из моей семьи не было ничего, кроме шока. Слезы были не к месту. Абсолютно не к месту. Насмешки..некому было насмехаться над ним, кроме меня. Но разве стану я делать это сейчас? Сложно было сказать, что чувствовал каждый из присутствующих. Очень сложно. Только Ямамото отчаянно смотрел на тело хранителя Урагана. Да, я вспомнил, он не выносит, когда кто-то умирает.
-Бел..семпай..
Отчаянная попытка позвать вас...
Осталась без ответа.

..Фран не помнил, как оказался в своей кровати. Не осталось в голове и подробностей того, что произошло вчера. Мальчишеский ум был уверен, все как прежде, не было того страшного сражения, не было моря крови, мучительных криков раненых товарищей и... Он поднялся, прошлепал босыми ногами в ванную и включил воду. Лягушонок проснулся в отличном настроении и поэтому в голову пытались влезть лишь хорошие мысли. Но и они витали где-то вдалеке, так и не добравшись до его головы. "Чем бы сегодня достать Бел-семпая.." И тут он почувствовал страшную тяжесть внутри. Потом пустоту. Мрачную, поглощающую и обращающую в панику. Фран никогда ничего не терял. Но оно было все таки. Было, это отвратительное ощущение потери.
Будто вспышка света.
Идиот.
Его больше нет.
Он умер.
Не веря себе, мальчишка накинул кофту и чуть ли не бегом кинулся к комнате принца, забыв про холодные каменные полы коридора. Распахнул дверь. Не ожидая, что его встретит гробовая тишина, а не лезвие кривого ножа Бела, он в растерянности оперся о косяк двери. В комнате царил идеальный порядок и косые, полупрозрачные лучи солнца падали на холодный пол, будто пытаясь согреть навсегда опустевший мир. Он сделал неуверенный шаг вперед.
-Бел-семпай?..
Напрасно Фран ждал ответа. Никто больше не швырнет в него небрежным взмахом руки острый ножик. Никто больше не назовет его тупым земноводным. И никто не заменит ему семпая. ЕГО семпая. Он отказывался это понимать, он отказывался верить что больше нет в живых того, кто стал для него очень многим. Фран опустился на широкую кровать и провел ладонью по гладкому одеялу. Ткань ответила нежной прохладой. Он понимал. Понимал, что может в любой момент потерять свой прочно укрепившийся образ равнодушного и холодного Варийца. Но слишком привязался к этому надменному и жестокому принцу..Теперь же тяжесть утраты тяжелой волной ложилась на его еще не окрепший дух. Без него этот дом был пуст, как пусто сердце Франа. Оно было отдано ему..уже давно, но мальчишка не признавал этого, не мог признать, мысль о том, что он влюблен в парня, тем более в своего напарника, а тем более в Бела, этого самовлюбленного и тронувшегося представителя королевских кровей, пугала его. Но сейчас... сейчас все изменилось. Он отдал бы очень многое за то, чтобы вот сейчас, прямо здесь, снова услышать его голос, заставляющий холодеть, пускающий мурашки по всему телу. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти прошедшую ночь. Из под опущенных ресниц выкатилась прозрачная, как хрусталь слеза. Она сверкнула на солнце и упала на мягкую руку, отчаянно сжимавшую одеяло.

В конце тоннеля яркий свет слепой звезды.
Подошвы на сухой листве оставят следы.
Еще под кожей бьется пульс и надо жить.
Я больше, может, не вернусь, а,может, я с тобой останусь...

Глава 2
Невидимка.

..Рука тонула в чистых и сверкающих слезах, через которые он пытался передать все, что чувствует. Это не передать словами, они слишком приземлённы. Это не передать действием, будь то прикосновение или поцелуй, оно слишком набожно. Это не передать взглядом, ведь не каждый может разговаривать глазами. Лишь слезы способны выразить всю сущность, сказать обо всем, ни говоря ничего. Это противоречие делает слезы самым сильным оружием, но в то же время они становятся самой ужасной слабостью. Фран не понимал этого, даже не знал и не догадывался, но он чувствовал — надо плакать. И он плакал. К горлу подкатил судорожный комок, хотелось кричать, биться в истерике, ломать что-нибудь, главное, не оставаться наедине с самим собой. Слишком тяжко для лягушонка было присутствие самого себя — ведь мысли неизменно возвращались к семпаю. Поэтому, даже когда плакать уже не было сил, глаза сгорали адской болью, он продолжал тихо рыдать. Голова раскалывалась, пульс бешено вырывался из запястья, но мысли о нем так и не покидали голову. Появилось желание умереть. Причина его задержки в жизни так и не стала известна. Может, из принципа. Может даже из упрямства. Но точно, абсолютно точно, желания жить больше не было. Ведь, после смерти он встретится со своим семпаем?.. возможно.

Тонкие пряди скользнули по воздуху, словно волны в море и Скуалло отошел наконец от двери в комнату принца. Сколько он стоял там? Непонятно. Но можно смело сказать — он ушел, когда затихли рыдания. Он стоял, прислонившись к двери и слушал, как плачет умирающий от горя иллюзионист. Просто слушал. И понемногу понимал что ему тоже не хватает этого заносчивого идиота. Нет, он не испытывал особых чувств, скорее, любил его как друга. Хоть неосознанно, но искренне и преданно. "Ха, какие чувства могут быть в Варии, в этом отряде жесточайших убийц!" — непременно возразят многие. А вот так. Могут быть. Если приглядеться, увидишь, они такие же люди как и мы. Смеются, плачут, злятся и испытывают боль как физическую, так и душевную. Вот и Скуалло, идя по сверкающему ковру прочь от комнаты и оставляя за спиной прошлое, понимал это. Хотел сопротивляться, ведь как же он, независимый и грубый киллер может даже думать о таком, но..что сделаешь? Остается принять.

В конце тоннеля яркий свет и я иду,
Иду по выжженной траве, по тонкому льду.
Не плачь, я боли не боюсь, ее там нет.
Я больше, может, не вернусь, а, может, я с тобой останусь...

Вдох. Выдох. Вдох..?
Тьма. Только неясные блики, неведомо чем порожденные изредка пролетают мимо, чуть освещая стройный силуэт. Громкая, разрывающая голову тишина охватила пространство, не слышно даже своего тихого дыхания.
"Где я?.."
Нельзя точно сказать, сколько времени ему потребовалось, чтобы понять что он лежит на земле. Словно время измеряется здесь другими промежутками. Тонкие змейки холода начали пробиваться под тонкую водолазку и мальчик поежившись, поспешно поднялся на ноги. Было странно видеть себя стоящего н и н а ч е м.
"Сон..."
нет, отнюдь не сон. Совсем даже не сон, это место не имеет абсолютно ничего общего с миром сновидений.Не чувствовалось ни легкого ветерка, обычно сопровождающего тревожные сны Франа, ни света, который бил в глаза и не было самого главного — осознания того, что это он сон. У лягушонка оно было всегда, навязчивое и раздражающее, но сейчас он даже не помнил что это такое. Попытка остаться на месте провалилась — что-то неведомое заставляло его идти вперед, вероятно, там была какая-то его цель, о которой он мог и не догадываться. Он шел долго, невыносимо долго, казалось что прошло не меньше нескольких часов, а может пролетело всего мгновение. Такая неизвестность ставила Франа в тупик, он не любил действовать чувствами, он привык прибегать к логическим решениям проблемы.
"Что это...?"
Впереди , где-то далеко впереди его глаза увидели изящную фигуру, пронизанную то ли лунным, то ли призрыачным мерцанием. Этот свет манил его к себе, но в то же время в нем чувствовалась опасность. Ну вот и снова противоречие. Все же любопытство, присущее ему наверно с самого рождения, одержало вверх и он продолжил двигаться вперед.
Человек, а это был именно человек, был облачен в черный длинный плащ, на голову накинут капюшон, скрывающий лицо. Мантия чуть колыхнулась и он приблизился к Франу. Тот почти затрепетал от страха, действительно, этот кто-то был жутко похож на саму смерть, наводил ужас, бросал то ли в жар, то ли в холод, он даже..

Сердце, вновь забившееся, сделало переворот. Еще один. К горлу подкатил комок, зеленые глаза широко распахнулись, с тонких губ слетело лишь тихое "ах..". Ему стоило лишь увидеть того, кто скрывался под черной мантией,как он в один миг вернулся к жизни, вновь смог чувствовать. Капюшон с головы незнакомца сорвал резкий порыв ветра, непонятно откуда взявшийся. И в очередной раз, пролетающий мимо шарик света озарил бледное лицо, золотистые волосы и прочно въевшуюся в сердце каждого, надменную и заставляющую чувствовать себя ничтожеством, ухмылку.

"Да как же так..."

Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханием ветра.
Останусь снегом на щеке,
Останусь ветром вдалеке.
Я для тебя останусь светом...

Иллюзия.
Его губы дрогнули. замерзшие в этом холоде руки вцепились в плащ и из груди Франа вырвался крик. Отчаянный, полный боли и заставляющий кровь стынуть в жилах. Будто зов о помощи он прокатился по всему пространству этой злополучной дыры. Потом вопль сменился исступленным рыданием и он только сильнее сжал складки плаща, уткнувшись принцу в грудь. А тот стоял и молча смотрел на его истязания самого себя, на его тоску и одиночество, выливавшееся в эти приглушенные всхлипы. Фран оторвался от него и наконец решился поднять голову.
Он.
Те же черты, те же мягкие пшеничные волны волос, неизменная корона на голове, изредка ловящая отблески света, только вот улыбки будто и не было.
— Так нельзя, Фран.
— Ч..что..?
— Ты все тот же безмозглый идиот, только и умеешь что языком трепать? Если ты так и не уяснил: Слово Принца — закон.
"Семпай..Это совершенно точно Бел-семпай.."
— Вы все тот же, каким были всегда..— иллюзионист закрыл глаза.
— Послушай сюда, тупое земноводное. У меня недостаточно времени, чтобы читать тебе морали. Главное, не уходи вслед за мной в эту пропасть. Живи.
Тонкие губы растянулись в улыбку, но уже не ехидную и фальшивую, нет. В теплую, искреннюю и светлую. Изящные пальцы легко откинули ту непослушную прядь, выбивавшуюся на лицо и Фран почувствовал на своих губах мягкий поцелуй. Резко открыл глаза.
"Семпай..?"
Перед его глазами простирались высокие горы родной Италии.

— Ты уверен, что это не навредит ему?
— Беспокоишься о своем подопечном?
— Теперь ведь некому следить за этим маленьким засранцем, хеееееееей!! Я решил, что такой шанс возможно даст ему силы жить дальше без оглядки на прошлое.
— Ку-фу-фу.. Какие умные мысли тебя порой посещают..Занятно..но я не представляю точно, какое влияние на него окажет это путешествие. Думаю, он что-то вынесет из него, Фран — смышленый пацан. Но мое дело было лишь дать ему билет до преисподней и обратно.В остальном он может полагаться только сам на себя.
— С этим ясно. Но у меня еще вопрос...
— Что ж, говори..
— КУДА ЕГО ЗАНЕСЛО, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ!!!??

FROM NOWHERE TO NOWHERE.
Резкий и нежданный порыв ледяного утреннего ветра чуть оживил еще не пробудившийся от глубокого сна маленький земной мир, сорвав пожухлые листья с высоких величественных деревьев, пустив рябь по прежде спокойному озеру, прятавшему в себе необъятные небесные просторы, взметнув в воздух столб густой серой пыли. Мальчик, со стеклянными, отсутствующими глазами смотрел на все это великолепие пробуждающегося мира. В сердце то вспыхивал, то угасал крохотный бледный огонек отчаянной надежды. Разъяренный ветер трепал его изумрудные волосы, которые Он так любил, к которым любил прикасаться пусть холодными, зато настолько родными и любимыми руками. Закаленная душа иллюзиониста теперь терпела проверку на прочность, внутри всплывали все прошлые эмоции и чувства, которыми раньше была насыщена его яркая жизнь, на сердце будто оттаивал лед, подогреваемый каким-то новым чувством. Тонкая ладонь прикоснулась к груди и он, вздрогнув, ясно ощутил биение ослепленного холодом сердца. Нахлынула волна нескончаемого волнения, потом вторая, третья, у него перехватило дыхание, и тут он осознал.… С трудом, с неимоверным трудом, через нескончаемую боль и страдания, лишаясь многого и не получая ничего взамен, не взирая ни на что и ни на кого, сквозь рай и ад. Он снова почувствовал в себе жизнь, от которой так долго и упорно бежал, настойчиво отвергая ее, чтобы стать тем, кем ему суждено было быть. Но, приняв обязанности иллюзиониста, он так и не смог найти в этом себя, это чуждо для него, это неестественно, ни эта адская боль, ни сожженные в пепел эмоции, ни бесконечные убийства, ни жестокость, которая должна была стать для него смыслом существования. Он адскими усилиями пробился в этот мир, чтобы не сойти с ума от одиночества, на которое неосознанно обречен каждый хранитель Тумана, но слишком много потерял. Он исчез из реальности, оставив лишь мрачную тень, смешное и жалкое подобие себя, лишенное всего человеческого, потерявшее тепло жизни. Это было сродни смерти, но….

В его мир, ставший вдруг таким объемлемым и отчужденным, один человек смог найти дорогу. Внушая леденящий душу, ужас и отчаяние, он на самом деле был совсем другим, и он тоже добровольно потерял себя, для того чтобы стать сильнее. Он полюбил Франа, не видя его лжи, надуманной оболочки, приводившей любого другого в заблуждение; скрытые под длинной светлой челкой глаза, были проницательны и светились мягким бархатистым светом, изо дня в день, наблюдая за ним. Каждый нож, всаженный в тело иллюзиониста, заставлял его страдать и испытывать такую невыносимую боль, что порой даже неестественно-лживая улыбка не могла принести облегчения. Этот, казалось бы, приземленный и бескрайне жестокий человек, дал ему смысл существования, затронул его окаменевшее сердце и погиб за него.
Погиб, чтобы любимый им лягушонок жил дальше, не оглядываясь на прошлое, не прячась за крепкой стеной своего умело наигранного равнодушия, чтобы он жил, действительно ЖИЛ, а не существовал. Он не пожалел всего того, чего смог сам добиться, он ни минуты не сомневаясь, вдохнул в совсем было потерянного для всех паренька, жизнь.

Фран в немом бессилии опустился на колени и устремил ярко-изумрудные глаза в медленно светлеющее небо, на котором еще горели мертвым светом, звезды. Уголки тонких губ чуть дрогнули, но сдержать нахлынувшие слезы не смогли, как он ни старался. По бледным щекам потекли соленые капли, он смог, наконец, понять все эмоции которые он испытал после смерти семпая, ему удалось проникнуть вглубь самого себя и выпустить на волю тихого измученного зверька, коим являлась его забитая душа.
Боль тяжелой утраты восполнялась новым чувством, заполняющим рваные раны на его сердце, которое вызвало невольную улыбку на его губах, полную боли, но настоящую.
— Я проживу эту жизнь за нас двоих, семпай, я обещаю.

Он не умер. Теперь он всегда с тобой, глупый, он будет жить внутри тебя.

— Я не забуду вас, семпай…

Ветер сорвал последние слова с тонких губ и, увлекая своими прозрачными волнами, унес их куда-то ввысь.