Тсуна/Гокудера(Фанфиг не мой,но он мне очень понравился)

PG-13, 5927(Гокудера-Тсуна),
humor/romance.
Автор:xD
Присуствуют однополые отношения.
"Сказывалась разница в воспитании. В его понятии, звать босса по имени допускалось в одном-единственном случае и то не всегда. «Один-единственный случай» подразумевал под собой постель.."

— Не стоит так нервничать по пустякам, — Ямамото разливал чай по кружкам, пока Гокудера, мрачно сгорбившись на стуле, поедал суши.
— Это не пустяки, бейсбольный придурок,— огрызнулся Хаято. Он никогда особо не любил ни суши, ни зеленый чай, но сейчас, в связи с экстремальными обстоятельствами, в животе бурчало так, что подошла бы любая еда, даже приготовленная Бьянки.
Экстремальными обстоятельствами был Тсуна. Точнее, его поведение, в последнее время ставшее необычным и оттого смущающим, нервирующим.

— Доброе утро, Джудайме! – сияя улыбкой, выражавшей полнейшее счастье и самоотдачу, Гокудера догнал Тсуну.
Вместо того чтобы как всегда спокойно поздороваться, Джудайме повел себя неожиданно. Он нахмурился. Гокудера, чуткий к подобным вещам, сразу же напрягся.
— Слушай, Гокудера-кун… я тут подумал…
В запинающемся и смущенном Тсуне было нечто невероятно милое и приятное глазу. Порой Гокудере хотелось сделать несколько десятков снимков и, если не развесить их на стене над кроватью, то хотя бы вклеить в альбом. Чтобы в минуты отдыха украдкой заглядывать, восстанавливая душевное спокойствие.
— …так ты согласен?
Подрывник покраснел, осознав, что совершенно прослушал, что ему говорил Джудайме. Как дерзко было отвлечься на свои мысли…
— Простите меня, Джудайме! – Гокудера несколько раз стукнулся головой об землю, предварительно упав на колени.
— Вовсе не надо, Гокудера-кун, — Тсуна прикоснулся к плечу Хаято, от чего тот чуть было не заулыбался, как последний дурак. Таким теплым и приятным было прикосновение.
— Джудайме, простите меня! Не могли бы вы повторить?
— Конечно, я подумал и решил, что…
— Йо!
К ним подбежал Ямамото, легко поставил Гокудеру на ноги, отчего получил злобный пинок, и улыбнулся своей знаменитой, в определенных массах населения Намимори, улыбкой.
Тсуна сразу же замолчал, а Хаято едва сдержал порыв запустить в Ямамото динамитом. Ведь Джудайме наверняка хотел сказать что-то очень важное.

— Это уже четвертая чашка.
— Тебе жалко, что ли?
Сигареты уже не спасали. Нервная система Гокудеры не выдерживала и давала вполне конкретные сбои, сопровождавшиеся либо подрывом окружающих его строений, либо вот таким вот сидением в ресторане отца Ямамото.
Когда Хаято попытался допить остатки чая прямо из носика чайника, Такеши решительно отодвинул его подальше.
— Что именно тебя так беспокоит? Тсуна частенько ведет себя необычно, пора уже привыкнуть.
— Да что ты вообще понимаешь? – вспылил Гокудера. – Джудайме уже несколько дней пытается мне что-то сказать и всякий раз его что-нибудь да прерывает! А после этого Джудайме становится ещё страннее.
— Страннее?
— Он предложил мне свой обенто! Два раза! – возвестил Хаято, оставив Ямамото в состоянии замешательства.
— И… что?
— Как – и что?!
— Так поступил любой бы друг.
— Ты ничего не понимаешь, — голос понизился до трагического шепота. – В мафии это значит совсем другое.
Что именно «другое» Гокудера не стал уточнять, но, судя по его лицу, это было нечто совсем страшное.

— Гокудера-кун…
Они вышли за пределы территории школы и неспешным шагом направились в сторону дома Тсуны. Ямамото в тот день задержался на тренировке по бейсболу.
— Да, Джудайме, что вы хотели мне сказать?
— Как раз насчет этого. Видишь ли, мы уже достаточно давно общаемся… и я…
— Тсуна-кун!
Гокудера выругался сквозь зубы. Их догнала Киоко, тем самым прерывая разговор. Подрывник всегда неплохо относился к девушке, ведь в неё был влюблен Джудайме, но сейчас Киоко была очень, очень некстати.
А Тсуна, похоже, и забыл, что собирался сказать своей Правой руке.

— А ещё он спрашивал, какой цвет у меня любимый, — продолжал Гокудера.
Судя по недоумевающему взгляду, для Ямамото и это не представлялось трагедией.
— В мафии любимый цвет спрашивают перед тем, как убить. Чтобы потом на похороны являться с цветами этого цвета.
— Ну… — задумчиво протянул Ямамото, — может, это что-то, связанное с очередной идеей этого забавного малыша?
Подрывнику понадобилось несколько минут, прежде чем понять, что под «забавным малышом» подразумевался Реборн.
— Реборн-сан тут не при чем! Он спросил бы сам.
Ямамото не мог не согласиться с Гокудерой.
— Ну, тогда… может, он хочет сделать тебе какой-то особый подарок на День Рождения?
— Мой День Рождения через полгода, — мрачно напомнил Гокудера, подумав, что похоронный букет в такой день – это весьма оригинально.
— Готовиться-то нужно заранее… ладно, я согласен, что это странно для Тсуны.
Хаято ощутил неприятное сосущее чувство в груди. Раз уж даже этот болван Ямамото заметил, то дело совсем плохо.

Выходной день Гокудера решил посвятить посещению дома Джудайме. Может, наконец, удастся выяснить, что тот хотел сказать.
Дверь ему открыл Фуута, который незамедлил сообщить Гокудере, что в ранге самых неподходящих своему боссу «Правых рук», он занимает одну из лидирующих позиций. Только-только улучшившееся настроение Хаято сползло в глубокий минус.
— Гокудера-кун? – Тсуна спускался по лестнице и, что не удивительно для него, поскользнулся.
Два громких крика сопроводили его падение вниз. Вопль самого Тсуны и Гокудеровское «Джудайме!». Надо отдать ему должное – подрывник успел рвануться вперед, чтобы послужить своему боссу подушкой, смягчающей падение.
— Г-гокудера-кун…
Смущены были оба. Тсуна поспешно отскочил и приветливо улыбнулся.
— Здорово, что ты пришел.
— Джудайме, вы не ранены? – вскрикнул Гокудера, обретя дар речи. Он схватил Тсуну за руки, нервно осматривая на предмет синяков и прочих ранений.
— Всё нормально.
Однако Гокудера не спешил разжимать ладони. Он будто завис, так и уставившись в глаза Джудайме.
— Бва-ха-ха! А вот и Ламбо-сан!
— Тупая корова!
Разговора в тот день так и не получилось.

Случайно пришедшая мысль заставила Гокудеру закашляться, подавившись свежезаваренной порцией чая.
— А вдруг Джудайме хочет сказать, что я не достоин быть его Правой рукой? – голос сорвался на истеричный вскрик. Такого ужаса в глазах Хаято Ямамото не видел никогда.
— Не думаю, — осторожно начал он. – Тсуна никогда не говорить так прямо…
— Именно поэтому он столько дней не может это сказать!
— Я имею в виду, что Тсуна никогда тебе такого не скажет. Уверен в этом.
Уверенность Ямамото была сомнительной категорией значимости, но всё же она сумела кое-как привести бушующие мысли в порядок.
— Ладно… быть может, ты прав.
— Вот видишь. И ещё, Гокудера…
— Чего тебе?
— Отпусти меня, пожалуйста.
Подрывник растерянно посмотрел на Ямамото и сразу же отодвинулся. Он даже не заметил, что сжал плечи Такеши почти до синяков.

Очередная попытка начать беседу была прервана Хару. Ещё одна Рёхеем. Следующая – Базилем.
Раз за разом Гокудере приходилось напоминать себе, что Джудайме не понравится, если он применит динамит в целях избавления от посторонних. Тсуна же становился всё нервнее и нерешительнее.

— А, может, он пытается признаться тебе в любви? – пошутил Ямамото, когда на улице уже начало темнеть. Гокудера сидел в ресторане с самого открытия и все более-менее разумные версии были исчерпаны уже давно.
— Прекрати бредить! – вскрикнул Гокудера, стремительно краснея. Уже почти успокоившиеся страхи и подозрения вскипели в голове несчастного подрывника с новой силой.
— Гокудера-кун?
Хаято почувствовал, как по позвоночнику пробежала ледяная искра, будто замораживая всё тело.
«А вдруг Джудайме слышал? Вдруг он слышал? Вдруг…»
— Реборн сказал мне, что ты тут.
— Вот как… — сдавленным, совершенно не своим голосом прохрипел подрывник.
Ямамото проявил обычно не свойственную ему деликатность, скрывшись на кухне. Тсуна сел рядом с Гокудерой, стараясь заглянуть в глаза.
— У тебя спина какая-то напряженная…
— Джудайме, о чем вы хотели поговорить со мной… всё это время? – Хаято чувствовал, что ещё немного, и он просто задохнется, настолько волнение сжимало легкие.
— А, ты об этом, — улыбка Тсуны внушала некоторую надежду. – Я подумал, что это не совсем хорошо… когда ты зовешь меня Джудайме.
— Но, Джудайме?..
— Всё-таки, ты мой друг… и я хотел попросить, чтобы ты звал меня просто Тсуна…
Гокудера покраснел, побелел, потом немного позеленел, а затем, упав лицом на стол, глухо расхохотался. Это был нервный, истерический смех, в котором отразилась вся его усталость, всё напряжение этих дней.
— И об этом… всё время?..
— Ну да… — Тсуна непонимающе моргал.
— Джудайме, вы невероятны.
— Го…
Тсуна сам не понял, в какой момент его заткнули поцелуем. Вроде бы только что говорил, хотел напомнить Гокудере, как к нему обращаться, а, вдруг, раз – и ничего не получается. Потому что теплые, сухие, пропахшие сигаретным дымом и чаем губы мешают сделать это. Причем мешают нелогично приятным образом.
«Джудайме… считает меня другом… даже говорит звать по имени…»
Гокудера снова всё понял неправильно. Сказывалась разница в воспитании. В его понятии, звать босса по имени допускалось в одном-единственном случае и то не всегда. «Один-единственный случай» подразумевал под собой постель.
В ресторане постели не было, зато был вполне удобный стол. Разумеется, Гокудера не мог позволить себе сделать с Джудайме что-то переходящую тонкую грань чересчур интимных отношений, но урвать пару поцелуев, нежно вылизать шею, прижаться губами к запястьям, пока Тсуна, как всегда медленно, соображал, — это его моральные принципы позволяли и даже одобряли.
«От Джудайме пахнет порохом. Неужели, Реборн-сан снова мучил его весь день? А, неважно!»
Своими поцелуями Гокудера хотел бы вылечить все раны Джудайме. Пусть сразу не будет получаться, но когда-нибудь он обязательно научится.

Когда Ямамото вернулся, неся поднос с чашками, наполненными горячим чаем, Гокудера и Тсуна мирно сидели рядом, разговаривая о чем-то нейтральном. А Такеши просто делал вид, что ничего не слышал и не замечает, что палец Тсуны крепко держится за краешек кармана брюк Хаято. Будто гарантия взаимной привязанности.

Отредактировано Sawada Tsunayoshi (2011-03-16 15:59:22)